|
жаль бо ему мила брата всеволода.
Бишася день, бишась другый: третьяго
дни къ полуднію падоша стязи
Игоревы. Ту ся брата разлучиста
на брезe быстрой Каялы. Ту кроваваго
вина недоста; ту пиръ докончаша
храбріи Русичи: сваты
попоиша, а сами полегоша за землю
Рускую. Ничить траважалощами,
а древо стугою къ земли преклонилось.
Уже бо братіе невеселая година
въ стала, уже пустыни силу прикрыла;
въстала обида въ силахъ Дажь-Божа
внука, вступилъ дeвою на землю
Трояню, въсплескала лебедиными
крилы на синемь морe у Дону плещучи,
у буди жирня времена, усобица
княземь на поганыя погыбе.
Рекоста бо братъ брату: се мое, а
то моеже; и начаша князи про
малое, се великое, молвити, а
сами на себе крамолу ковати:
а поганіи съ всeхъ странъ прихождаху съ
побeдами на землю Рускую. О! далече
зайде соколъ, птиць бья къ морю: а
Игорева храброго полку некресити.
За нимь кликну Карнаижля поскочи
по Руской земли смагу людемъ мычючи
въ пламянe розe. Жены рускыя въсплакашась
аркучи: уже намь своихъ
милыхъ ладъ ни мыслію смыслити,
нидумою сдумати; ни о очима съ глядати,
а злата и сребра ни мало того
потрепати. А въстона бо братіе
Кіевъ тугою, а Черниговь напастьми:
тоска разліяся по Руской земли;
печаль жирна утече средe земли Рускыи;
акнязи сами на себе крамолу
коваху; а поганіи сами побeдами
нарищуще наРускую землю, емляху
дань по бeлe отъ двора. Тіи бо
два храбрая Святъ славличя, Игорь
и всеволодъ уже лжу убуди, которую
то бяше успилъ отець ихъ Святъславь
гроздный выликый Кіевь скый.
Грозою бяшеть; притрепеталъ
своими силными полкы и харалужными
мечи; наступи на землю
Половецкую; притопта хлъми и
яругы; в’змути рeкы и озеры; иссуши
потокы и болота; а поганого
Кобяка изъ луку моря отъ желeзны(х)
великыхъ полковъ Половецкыхъ,
яко вихръ выторже: и падеся Кобякъ
въ градe Кіевe въ гридницe Святъ славли.
Ту Нeмци и венедици, ту Греци и Морава
поютъ славу Святъ славлю, каютъ
князя Игоря, иже погрузи жиръ во днe
Каялы рeкы Половецкыя, Рускаго злата
насыпаша. Ту Игорь князь высeде
изъ сeдла злата, авъ сeдло Кощіево; |