|
Не начать ли нашу песнь, о братья,
Со сказаний о старинных бранях, -
Песнь о храброй Игоревой рати
И о нем, о сыне Святославле!
И воспеть их, как поется ныне,
Не гоняясь мыслью за Бояном!
Песнь слагая, он, бывало, вещий,
Быстрой векшей по лесу носился,
Серым волком в чистом поле рыскал,
Что орел ширял под облаками!
Как воспомнит брани стародавни,
Да на стаю лебедей и пустит
Десять быстрых соколов вдогонку;
И какую первую настигнет,
Для него и песню пой та лебедь, -
Песню пой о старом Ярославе ль,
О Мстиславе ль, что в бою зарезал,
Поборов, касожского Редйдю,
Аль о славном о Романе Красном...
Но не десять соколов то было -
Десять он перстов пускал на струны,
И князьям, под вещими перстами,
Сами струны славу рокотали!..
Поведем же, братия, сказанье
От времен Владимировых древних,
Доведем до Игоревой брани,
Как он думу крепкую задумал,
Наострил отвагой храброй сердце,
Распалился славным ратным духом
И за землю Русскую дружину
В степь повел на ханов половецких.
У Донца был Игорь, только видит -
Словно тьмой полки его прикрыты,
И воззрел на светлое он Солнце -
Видит: Солнце - что двурогий месяц,
А в рогах был словно угль горящий;
В темном небе звезды просияли;
У людей в глазах позеленело.
"Не добра ждать", - говорят в дружине.
Старики поникли головами:
"Быть убитым нам или плененным!"
Князь же Игорь: "Братья и дружина,
Лучше быть убиту, чем плененну!
Но кому пророчится погибель -
Кто узнает, нам или поганым?
А посядем на коней на борзых
Да посмотрим синего-то Дону!"
Не послушал знаменья он Солнца,
Распалясь взглянуть на Дон великий!
"Преломить копье свое, - он кликнул, -
Вместе с вами, русичи, хочу я
На конце неведомого поля!
Или с вами голову сложити,
Иль испить златым шеломом Дону!" |